Юлия Федотова - Герои былых времен [HL]

— Разве жалкая сотня оборотней способна перекусать десятки тысяч населения? — усомнился гном. — Что-то не верится!

Глаза сильфиды оживленно сверкнули.

— А это легко проверить экспериментально! — выпалила она. — Пусть Хельги обернется волком, а мы будем изображать беззащитное население. Посмотрим, скольких он успеет укусить за минуту…

— Ну вот еще! — Хельги не дал ей договорить. — Глупость какая! Не стану я оборачиваться! Фу!

Сильфида сделала большие глаза — сама невинность!

— Так ведь ради спасения Мира!!!

— Ради этого я тебя и не оборачиваясь могу укусить! В нормальном виде!

— В нормальном у тебя не та реакция, что в волчьем. Не будет чистоты эксперимента.

— У меня в любом виде одинаковая реакция!

— Не может такого быть!

— Отстань! — рассердился урожденный спригган. — Надо думать, а не кусаться! Чисто теоретически уж по одному-то человеку в минуту оборотень в состоянии искусать, какая бы реакция у него ни была, верно? Это шестьдесят человек в час. Стая в сто оборотней за час перекусает шесть тысяч. Значит, со всеми причитающимися жертвами расправятся менее чем за пять часов! Чистая арифметика! И не надо мне оборачиваться!

— Это при условии, что все жертвы сконцентрированы в одном месте и не сопротивляются! — Если Энка начинала спорить, ее было не остановить. — А у нас все наоборот. Жертвы рассеяны по территории, и вряд ли они станут сидеть сложа руки. Тем более что на драконье серебро еще не вышел запрет. Оно в каждом доме есть.

Но Хельги ее слова не смутили:

— Вот именно! Значит, оборотням невыгодно рассредоточивать силы. Они станут нападать всем скопом. И наверняка начнут с замка — так символичнее. Это ведь не просто охота, а своего рода ритуал. Я так думаю.

— Остается надеяться, что оборотни думают так же. — Сильфида любила, чтобы последнее слово в споре оставалось за ней.

Рагнар повеселел:

— Ну с сотней-другой оборотней мы справимся! Если разделить, не больше двух десятков на нос придется. Перебьем.

Но Аолен с сомнением покачал головой:

— Не сражался ты с северными оборотнями! Это достойный противник. И не забывай, нельзя допустить, чтобы тебя укусили! Нас ждет очень тяжелая битва. Готовьтесь.

Косматые, серые твари выходили из лесу, ступая бесшумно, как тени. Головы их были опущены низко к земле, глаза отсвечивали желтым.

Их в самом деле оказалось немного — по прикидке Рагнара, две сотни. Но, глядя на них, Хельги с ностальгией вспомнил вилктаков Инферна — Аваллона. Там были обычные, мирные селяне, ну разве что случалось им иногда в мохнатом виде побегать. Теперь наемникам встретилась совсем другая порода — чудовищные варги. Те, для кого зооморфный облик стал привычным, кто почти не вспоминал о своей второй, человечьей сущности и жил по законам и обычаям волчьей стаи.

Хельги брезгливо морщился, глядя на них.

За всю свою жизнь он превращался в зверя не более десяти — пятнадцати раз. Главным образом в детстве, если хотел проникнуть туда, куда малолетним фьордингам, равно как и спригганам, проникать не следовало. Например, в чужой курятник. (Не то чтобы он особенно любил сырые яйца, просто папаша-ярл в наказание за очередную выходку — запущенных в постель пауков на неделю оставил подменного сына без еды.) В Сером Дольмене приходилось участвовать в обрядах, когда оборачивались все. Это было скучно и глупо. Что за удовольствие выть на луну ночь напролет? Какая от этого польза? Он и не выл, просто делал вид. А старший маг потом удивлялся, отчего дела не ладятся.

Став взрослым, он никогда больше не оборачивался целиком. Только частями, да и то в случае горькой необходимости.

Некоторым его соплеменникам вроде покойного братца Гуго доставляло удовольствие принимать звериный облик. Они с восторгом рассказывали, как обостряются чувства, меняется мировосприятие, разум уступает место древним инстинктам, а движения становятся уверенными и раскованными — сила и легкость появляются в теле, и приходит ощущение полной, никакими условностями не ограниченной свободы.

Хельги подобного ни разу не испытывал. Ничего у него не обострялось, не менялось и не появлялось. Без полной свободы он спокойно обходился, зато невозможность нормально разговаривать раздражала ужасно! Почти так же, как хвост. Он совершенно не знал, что с ним делать! Болтается сзади бесполезная дрянь, то репьев в нее нацепляешь, то отсидишь с непривычки, то вообще кто-нибудь отдавит!

Нет, он решительно не мог понять звероподобных придурков, осадивших замок! Неужели самим не противно?!

Граф, слуги и гости с замиранием сердца смотрели на них с высоты стен.

От серой стаи отделился огромный, матерый волчище, сделал несколько шагов вперед. Поднялся на задние лапы — и вдруг опрокинулся навзничь, выгнулся, как в эпилептическом припадке.

Подменный сын ярла с отвращением плюнул.

Спригганы превращались в волков и обратно мгновенно, без всяких усилий, и глаз наблюдателя не успевал уследить за стадиями трансформации. Хельги слышал, что у измененных людей процесс превращения растянут во времени, но не ожидал, что это будет настолько неэстетично! Во всяком случае, даже мирный инфернальный вилктак владел искусством трансформации куда лучше средневекового варга.

Тело оборотня дергалось и корежилось, шерсть отваливалась неопрятными клочками. Наверное, ему еще и больно было, потому что он хрипло подвывал. Прошло около трех минут, прежде чем с земли тяжело поднялся черноволосый, кривоногий мужик с отвратительной, грубой физиономией, сохранившей явные звериные черты.

— Фу-у! — сказала Ильза, отворачиваясь, хотя смутила ее, конечно, не физиономия. — Не везет мне! То тролль, теперь еще этот! Смотреть стыдно!

Оборотню стыдно не было. Он приблизился к стенам и низким голосом зарычал:

— Эй, там! Я хочу-у-у видеть гр-р-р-афа Р-Р'Анква-ар-р-р-ра!

Чувствовалось, как тяжело давались ему слова, как неповоротлив был отвыкший от человеческой речи язык.

— А кто ты таков, пес, чтобы граф говорил с тобой лично? — крикнул в ответ Хельги. Он на собственном опыте усвоил — чем наглее ведешь себя с оборотнями, тем лучше. Вежливость тут не срабатывает.

Человек-волк ощерился:

— Я судьба его!

— Поточнее, пожалуйста! — усмехнулась Энка. — Про судьбу любой может сказать!

— Вот-вот! — кивнул демон. — Думается, не по чину тебе разговаривать с графьями.

Вожак растянул губы — это означало усмешку. С речью он уже справился, но мимика пока не давалась.

— Коли так, спускайся! Буду говорить с тобой, щенок! А гр-раф от нас никуда не денется… Ну что ты медлишь? Стр-р-русил?